СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ (Размышления накануне 22 июня)

СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

(Размышления накануне 22 июня)

Со времен хрущевской «оттепели» И. В. Сталина обвиняли в том, что он, дескать, не подготовил страну и армию к отражению фашистской агрессии. Сегодня, когда его обличители встали на путь дискредитации всей советской государственной системы, нападки на него резко изменили свой характер: они направлены на то, чтобы представить Сталина инициатором войны в Европе. Одни обвиняют сталинское руководство в том, что оно с начала второй мировой войны участвовало в ней на стороне Гитлера. Другие утверждают, что Сталин сам готовил нападение на Германию, мечтая о завоевательном походе в Европу, что он спровоцировал «превентивное» нападение Гитлера на СССР. Это, как видите, уже нечто противоположное тому, что Сталин будто бы «не готовил страну к войне».

Для «обоснования» подобного утверждения немецкий историк Й. Хоффман ссылается, в частности, на речь Сталина 5 мая 1941 года на приеме в честь выпускников военных академий, где он якобы заявил о том, что Красная Армия не будет дожидаться германского нападения и возьмет инициативу на себя. Не будем анализировать его «аргументы», – наш отечественный историк О. Вишлев убедительно показывает несостоятельность документальной основы умозаключений Хоффмана (Вишлев О. Речь Сталина 5 мая 1941 года // Молодая гвардия. – 2001. – № 5-6). Но Й. Хоффман не одинок. Еще один, очень популярный сегодня «историк» В. Суворов (Резун) жонглирует фактами, якобы говорящими о подготовке Сталиным нападения на Германию. Его утверждения ничуть не более обоснованны, нежели хоффмановские, но все-таки приведем из его многочисленных «произведений» один пример построения современных мифов.

В мае 1941 года советским Генеральным штабом были подготовлены «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». В этом плане предлагались упреждающие меры по отношению к потенциальному агрессору. 15 мая план якобы был доложен Сталину С. К. Тимошенко и Г. К. Жуковым, после чего документ стал известен Гитлеру, и тот скорректировал план «Барбаросса» с учетом намерений Сталина, нанеся «превентивный» удар.

Но сегодня хорошо известно, что план «Барбаросса» был утвержден еще 18 декабря 1940 года и что нападение на СССР было намечено на 15 мая 1941 года. План предусматривал разгром основных сил Красной Армии западнее Днепра, захват Москвы, Ленинграда, Киева, Донбасса, выход на линию Волга–Архангельск и завершение войны с Советским Союзом в течение 3–4 месяцев. Население предполагалось уничтожить, оставив в качестве рабочей силы 50–60 миллионов человек.

С середины февраля 1941 года началась плановая переброска немецких войск к нашим границам, формирование ударных группировок, развертывание тылов. Вторжение пришлось отложить, как мы теперь знаем, в связи с событиями в Югославии, но 30 апреля 1941 года Гитлер определил окончательную дату – 22 июня. Поскольку все это было задолго до 15 мая, ясно, что умозаключения о подготовке Сталиным нападения на Германию и «превентивном» характере гитлеровского удара построены на песке. На самом деле это была заранее спланированная и ничем не спровоцированная агрессия.

Что же касается упоминавшихся «Соображений», то действительно с приходом в Генштаб Г. К. Жукова там была предпринята попытка разработки плана упреждающего нападения, который был отвергнут, по всей вероятности, народным комиссаром обороны С. К. Тимошенко, ибо подписи наркома на этом документе нет. Точно так же нет никаких свидетельств того, что этот план когда-либо рассматривался Сталиным.

К тому же, по справедливому замечанию публициста-историка В. С. Бушина, Гитлер к тому времени настолько ясно продемонстрировал свои агрессивные устремления, что предупредить его удар было бы благом для всех, если бы мы к этому были готовы. Но суворовым-резунам это не интересно, им очень хочется убедить нас в «агрессивности» Сталина. Убожество присущей им интерпретации фактов очевидно, но их основной довод идет как раз не от фактов, а от «идеологии». Дескать, Сталин стремился распространить коммунизм по всему земному шару и рассматривал военное вмешательство как наилучший способ «экспорта революции».

Стоит поэтому напомнить, что Сталин не только никогда не был теоретиком или сторонником такой политики, но решительно и последовательно выступал против нее. Это наглядно проявилось еще в начале 20-х в его отношении к «походу на Варшаву». Сталин не верил в осуществление идеи насильственного распространения всемирной пролетарской революции даже в те времена, когда она владела умами едва ли не всех партийных вождей, и готов был по этой причине идти на конфликт с ленинским Политбюро ЦК. Подобная позиция Сталина в дальнейшем только укреплялась. По словам генерала П. А. Судоплатова, «наша поддержка революционного движения в капиталистических и колониальных странах целиком строилась на геополитических соображениях укрепления позиций Советского Союза как ведущей мировой державы». Никаких иных целей Сталин никогда не преследовал и морально готовил народ именно к обороне своей страны, а не к «революционным войнам».

Вот еще одна интересная иллюстрация этого тезиса, имеющая, правда, полулегендарный характер, но «идеологически» вполне достоверная:

«…В конце войны, когда наши войска уже находились вблизи Берлина, среди некоторых командующих обсуждалась идея продолжения наступления вплоть до Ла-Манша. Эта идея была ими доведена до И. В. Сталина. Самым главным в этом эпизоде и весьма интересным является его ответ, скорее – разъяснение по этому вопросу. Выслушав инициаторов, Сталин сказал: «Итак, вы хотите наступать. Это похвально – наступательный порыв не угас. Но вы подумали о том, что на этом берегу Эльбы вы – освободители своего народа и народов Европы, а на противоположном, западном берегу, вы – захватчики, агрессоры, поработители? Далее. Наш народ вас не поймет. Он вот-вот кончит одну, тяжелую, освободительную войну. Во имя чего он начнет другую? Как объяснить нашему народу, зачем ему нужна эта новая война? И, наконец, у вас есть решение Верховного Совета об объявлении новой войны? Как видите, все разговоры о новой войне принципиально не верны и, более того, вредны, если не преступны».

Историческая мифология о «превентивном» характере гитлеровского нападения творится ныне потому, что нашим противникам выгодно представить российскую цивилизацию как изначально агрессивную и тем самым объяснить необходимость нового «превентивного» удара против нее. Так они понимают подготовку мирового общественного мнения к возможным активным действиям, направленным на сокрушение России.

Именно Россия веками была противовесом Запада в его политике «вестернизации» мира. Первой зафиксированной в истории попыткой военного сокрушения Руси было нашествие рыцарей-тевтонов на княжество Александра Невского. Другая – нашествие поляков во времена «русской смуты». Третьей стала шведская экспансия во времена Петра Великого, четвертой – нашествие Наполеона Бонапарта, пятой – Крымская война, шестой – интервенция 14-ти. Все попытки оказались безуспешными: из каждого военного столкновения Россия выходила даже более сильной, чем прежде.

Седьмая попытка, предпринятая Гитлером в 1941 году, была наиболее яростной, кровавой, опустошительной и наиболее опасной для сохранения государственной независимости и цивилизационной самостоятельности страны. Нет никаких сомнений в том, что Великая Отечественная война была не просто войной с немецким фашизмом, – это было самое масштабное и острое столкновение российской цивилизации с экспансивной западной цивилизацией, которая к началу прошлого века покорила весь мир – Африку, Америку, Австралию, Азию (южнее российских границ). Только Россия оставалась неприступной, как скала. В ХХ веке она стала мощнейшим фактором глобальных исторических изменений. Более четырех столетий существовала мировая колониальная система, но октябрьская гроза 1917-го всколыхнула весь Восток, а Великая Победа 1945-го уничтожила эту систему.

Фашизм был порождением западной цивилизации, а Гитлер явился «всего лишь» организатором нового «крестового похода» на восток. Не случайно же ни одно европейское государство всерьез не воспротивилось «объединительным» акциям Гитлера. Он захватил Данию за 1 день, Голландию за – 5, Бельгию – за 13, Францию – за 44, Норвегию – за 63 дня. Не «дух сопротивления» правил там, а цивилизационная солидарность брала верх. Начало второй мировой войны датируется 1 сентября 1939 г. (днем нападения Гитлера на Польшу), но войну, которая была тогда объявлена Германии Англией и Францией, историки окрестили «странной»: западные «демократии» не собирались воевать, надеясь направить устремления Гитлера на восток.

Настоящая война началась только 22 июня 1941 года, – именно в этот день она приобрела характер межцивилизационного столкновения. В 1941–1945 гг. против Советской Армии сражались от 170 до 270 германских дивизий и от 50 до 100 дивизий вассалов и сателлитов Германии (Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Испании, Словакии, Хорватии и др.). И до 1943 г. численное превосходство в живой силе на советско-германском фронте постоянно было на стороне государств фашистского блока. Из 3 770 290 военнослужащих, взятых нами в плен, 2 546 242 чел. были немцы и австрийцы, 766 901 чел. – венгры, румыны, финны и другие – из стран-сателлитов Германии.

Но 464 147 человек из них были французы, бельгийцы, чехи и другие военнослужащие из стран, формально с нами не воевавших. Они тоже стремились к созданию новой европейской империи под эгидой Германии. Против нас воевали добровольческие легионы, ставшие потом дивизиями СС – скандинавской, бельгийско-фламандской, французской. Против нас воевали испанцы и голландцы, датчане и шведы, поляки и эстонцы...

Таким образом, в походе на восток участвовала почти вся Европа. Гитлеровская военная машина опиралась на ее объединенную мощь. К лету 1941-го на Гитлера работала промышленность оккупированных им стран с населением около 370 миллионов. Из Швеции Гитлер получал железную руду, из Швейцарии – точные приборы. Чешские заводы производили все автоматическое оружие, пушки и бронетранспортеры. Французские предприятия производили оборудование для артиллерийских орудий и самолетов. Вся механизированная громада вермахта приводилась в движение румынским бензином. Оккупированные страны обеспечивали немецкую армию продовольствием. В ее распоряжении оказалось вооружение и снаряжение 180 дивизий Франции, Бельгии и ряда других европейских стран.

Все это и обеспечило Германии значительное превосходство в силе в начале войны. И только раскол внутри западного лагеря, которому способствовали внешнеполитические усилия сталинского руководства, не позволил Западу воспользоваться своим военно-экономическим превосходством. В результате появилась антигитлеровская коалиция.

Наши ненавистники говорят, что мы понесли чрезмерно большие потери в той войне. Да, мы победили большой кровью, но мы и не могли победить иначе: силы были неравны. Главное – мы были согласны пролить крови столько, сколько было необходимо для победы, а вот на поражение согласны не были. Это была бы гибель всего народа. Из двух смертей народ выбрал героическую – во имя победы – и победил. Это была победа советского строя, советского оружия, советской идеологии, советского солдата и маршала. Это была победа Сталина.

Сегодня мы выбрали смерть другую – медленную, позорную: обменяв идеалы наших отцов и дедов на горы модного тряпья, генетически модифицированной отравы, электронных и механических игрушек, каждый год добровольно вымираем по миллиону. Смертельное кольцо сжимается с каждым днем, и агония уже близка. Запад же, наконец, торжествует свою победу над Россией: на опыте второй мировой там поняли, что сокрушить нас в открытой схватке не удастся никогда. Поэтому они пошли по пути создания в СССР «пятой колонны» и подрыва нашей государственности изнутри. Под вопли о «сталинских репрессиях» они лишили советское руководство воли к сопротивлению внутренним врагам. Итогом стало перерождение правящей элиты и выдвижение на руководящие посты предателей горбачевско-ельцинского пошиба. Плодом усилий этой «элиты» и явилось крушение великого российского государства и превращение его обломков в жалкие колониально-сырьевые придатки западной цивилизации. Таков нынешний итог последнего – восьмого удара.

В. А. Туев,

доктор философских наук, профессор,

Ленинград